alicebrown

Сегодня я была у Соловецкого камня, читала имена расстрелянных в 1937-1938 году москвичей. Инженер, статистик, грузчик, пенсионер, техник, бухгалтер, журналист, редактор, офицер, научный сотрудник. Обычные люди, не начальники, не интеллигенция, попали в эту зловещую машину, сгинули. Возраст: 30 лет, 58 лет, 41 год, 44 года, 43 года, 45 лет, 68 лет, 33 года. Потом уже поняла: сорокалетние это ровесники дедушек, не затронутых репрессиями, хотя и работал один из них в Наркомате оборонной промышленности, а другой на Метрополитене.

Да, напрямую могло и не задеть, могло пронести, но страх, страх оставался, становился привычным до такой степени, что собственным детям боялись рассказывать о прошлом семьи. Можно ли было так жить? И можно ли это теперь игнорировать, делать вид, что ничего не было. Я думаю, что нет, нельзя.